"Я вам не скажу за всю Одессу..." (часть 5)

После 15-и минут томительнейшего ожидания экскурсовод вернулась и махнула водителю: «Поехали!»

С переднего сиденья она обернулась к нам: «Меня зовут Лена и я расскажу вам за всю Одессу». Я многозначительно посмотрела на мелкую, она подмигнула мне в ответ. Мы жаждали узнать секреты криминальной Одессы, и Лена разливалась соловьем в микрофон. Первым пунктом был памятник Апельсину*, более известный местным жителям как памятник взятке. От городской мэрии его перенесли на бульвар Жванецкого (якобы из-за того, что ЮНЕСКО признала памятник разрушающим элементом для исторической среды города. - Ха-ха-ха!). Подъехав к «объекту № 1» установленного маршрута, все выгрузились и с интересом внимали рассказу об истории этого сооружения.

Поскольку я оказалась в первых рядах, Лена, как опытный оратор, выбрала меня объектом своих излияний. Накопившаяся за день усталость заставляла чувствовать себя неловко, особенно когда экскурсовод смотрела мне в глаза и ожидала реакции. Конечно, я реагировала: пожимала плечами, изображала восхищение пронырливым Ришелье, втюхавшим Павлу I «волшебные» апельсины как панацею от всех его хворей. Но что меня действительно проняло, так это происхождение легендарной фразы Остапа «Грузите апельсины бочками!» Именно ее произнес Дюк после высочайшего императорского разрешения присвоить Одессе статус города. Я улыбнулась, Лена заметила это и одобрительно кивнула мне. «А теперь пройдемте!» - обратилась она к группе, уводя нас на бульвар Жванецкого.

Бульвар Жванецкого (если чё)

Дальнейшие похождения и переезды с места на места помню смутно. Знаменитая тюрьма на Люстдорфской дороге, где сидели Жорж Котовский и Лева Бронштейн (Троцкий), не вызвала у меня священного трепета. Почти не слушая рассказ Лены, я выходила на остановках, плелась к очередной достопримечательности и фотографировала ее или поручала это мелкой. Оживилась только на Малой Арнаутской, ведь по обоюдному утверждению Ильфа и Петрова, вся контрабанда делалась именно здесь. Выгрузившись из автобуса, я с интересом начала озираться вокруг. «И шо, это таки Малая Арнаутская?» - этим вопросом я придавила доченьку, которая всем своим многострадальным видом демонстрировала желание сбежать от меня на Большую Арнаутскую.

Однако повествование о здешних катакомбах и знаменитых жильцах, включая Остапа Шора (дом № 40) и Иехиля-Лейбу Файнзильберга (дом № 9), отвлекло меня от роли матери-самодурши. Лена завела нас в первый попавшийся типичный одесский двор и я забыла обо всем на свете. Эти балкончики с развешанным бельем, эти никогда не становящиеся старухами еврейские женщины, кричащие играющим внизу детям: «Сёмочка, не бей Ривочку – ты же вспотеешь и простудишься!», этот чарующий запах вечно жарящейся рыбы… я замерла на месте, не прислушиваясь к рассказу об архитектурных и исторических деталях таких двориков. Мелкая заметила мою эйфорию и постаралась прикрыть меня от взглядов экскурсантов и их предводительницы.

А до того была еще Школа воров месье Александра Бартона на Молдаванке, на пересечении улиц Запорожской и Хмельницкого. Обучение в ней проходило бесплатно, но, тем не менее, считалось весьма престижным. Отсюда выходили «кадры», работавшие не только в России, но и за рубежом. В самом деле, перспективу «жрать пыль на джутовой фабрике» для своих отпрысков вряд ли желали предусмотрительные родители. По официальной версии в высшей воровской академии преподавали уроки игры на фортепьянах (для развития беглости пальцев). Выпускники проходили экзамен: ловко достать из кармана шинели или шубы на манекенах, увешанных колокольчиками, кошелек. У кого зазвенел – тот бездарь и тупица.

Последним пунктом нашего трехчасового путешествия была остановка на Пушкинской. Оттуда неугомонная Лена увела всех на Еврейскую улицу, где с 2007 года стоит памятник Гоцману. Те, кто смотрел «Ликвидацию», наверняка запомнили ездившего и ходившего пешком «тудой» и «сюдой» главного героя. Точнее, не самому персонажу, а его прототипу – подполковнику милиции Давиду Михайловичу Курлянду. Ринувшись было за всеми, я остановилась и официально уведомила доченьку: «Не пойду! А ты мне шоб памятник сфотографировала!» Она покорно кивнула и мне оставалось только вернуться в салон, плюхнуться на сиденье и завести разговор с удивленным водителем.

Сославшись на неимоверную усталость, я коварно начала готовить почву для внезапно пришедшей в голову идеи. В результате моих жалоб на отсутствие в жизни счастья и классической фразы "Сами мы не местные..." водитель предложил подвезти нас к нужной остановке после окончания экскурсии. Открыто выражать ликование я не стала, однако радость наполовину уменьшила мои страдания по поводу возвращения домой. Мы поблагодарили доброго одессита и вместе с Леной, которая тут же исчезла, покинули автобус. Дом находился в получасе езды в битком набитой маршрутке, но это уже были «семечки». Спала я в ту ночь крепко, и снились мне апельсины, колокольчики и голуби, взлетающие из рук киношного Давы в небо над Привозом...

P. S. *Поскольку качество фото, сделанного моим телефоном, оставляет желать лучшего, я решила выложить более четкое изображение, а заодно и рассказать немного о самом памятнике. Это запряженный тройкой лошадей бронзовый апельсин, на месте вынутых долек стоит Павел I. Макушку апельсина венчают ажурно выполненные Спасо-Преображенский собор, Оперный театр и колоннада Воронцовского дворца – сквозь них можно увидеть небо Одессы...