Ирония судьбы Нади Ауэрманн

   Когда наступает ночь, в мое окно заглядывают звезды. Они сияют и переливаются на небе, как золотые пуговицы на темно-синем бархате. Мне нравится смотреть на них каждый вечер и называть знакомые созвездия по именам.
А вчера сквозь стекло между звезд я увидела Rokintis’а. Он вцепился побелевшими пальцами в подоконник снаружи, подмигивая мне то одним, то другим вытаращенным глазом. Я спросила: «Что ты тут делаешь, третий этаж ведь?» А он ответил, тяжело дыша: «Не время для дискуссий, открой!» Я целомудренно запахнула полы халатика и гневно воскликнула: «Мужчина? Ночью? В моем доме?» Rokintis забарабанил по стеклу носом и истерически завопил: «Вопрос жизни и смерти! За мной погоня!»

   Сердце мое - не камень... Я распахнула окно. Rokintis вихрем ворвался в комнату и немедленно юркнул под кровать. «Если что - ты меня не видела!» - прошептал он. Через пару минут в окно, которое я забыла закрыть, влетела метла. На ней восседала дама внушительной комплекции. Дама спешилась и вперила в меня испытующий взор. Я еще теснее запахнула халатик, попятилась и пролепетала: «Я Rokintis’а не видела!» Дама устало присела на кровать, осевшую под ее весом почти до пола. Из-под кровати раздался сдавленный писк, но дама не обратила внимания. Она сказала: «Я расскажу Вам печальную повесть о моем сынуле. Вы, как мать, меня поймете».

                     Мама! Моя Надя приехала!

   Я открыла дверь и поставила на пол тяжелые сумки с продуктами. Что-то было не так. По квартире разносился отвратительно приторный запах. Я, забыв снять туфли и надеть тапки, пошла в сторону мерзкого смрада. Он крепчал. Около Андрюшиной комнаты запах стал невыносим, он окутывал меня душной волной. Началась аллергия. Отчаянно чихая, я толкнула дверь...

   В полумраке комнаты мой сынуля прыгал вокруг какой-то крашеной дылды, пытаясь поцеловать ее вульгарно размалеванный рот.

   - Что здесь происходит? - полная праведного гнева, воскликнула я.

- Мама! Моя Надя приехала! - пролепетал сыночек. обернувшись ко мне с глупой улыбкой.

- Guten Tag, - процедила дылда сквозь зубы, хлопая густо накрашенными ресницами.

- Она что, по-нашему не понимает? - спросила я.

- Мама, да это же Надя Ауэрманн! - воскликнул мой бедный мальчик. Я пришла в ужас.

-Андрюшенька, так она что, из этих самых? - я похолодела от страшной догадки.

- Мама, да ты шо? Она немка! Родилась в Западном Берлине, а работала в Париже, в Америке, вообще по всему миру ездила. Моделью она была, актрисой. В немецких фильмах Dornröschens Leiser Tod в 2004 году и Letztes Kapitel в 2005 году снималась.

- Вот только моделей и актрис из немецких фильмов нам не хватало! - гнев меня переполнял.

- Мама! Да у нее ноги самые длинные в мире - 123 сантиметра! Она в книге рекордов Гиннеса! - продолжал лепетать Андрюша.

   Тут в дверях показалась Маруся в бигуди и халате. Глаза ее хищно поблескивали из-под очков.

- Да лан, Андрюха, не заливай, - презрительно процедила моя дочурка, - 123 сантиметра у Аны Хикман, а у этой твоей лишь 112. Всего два года она в книге рекордов и продержалась. С 1997 по 1999. Да и измеряли от поясницы до пяток, вместе с ногами и задницу посчитали.

   Надя вдруг стала понимать русскую речь.

- Ты бы уж молчала, с твоими кривыми полуметровыми подпорками! - прошипела она, обернувшись.

- Ах ты, сучка крашена! - завопила Маруся, молниеносно для своей комплекции взгромоздившись на табуретку и вцепившись Наде в волосы.

- Ну почему же крашена? Это мой натуральный цвет, - взмахнула гривой Надя и легким движением мускулистого плеча стряхнула Марусю с табуретки.

- Как же, как же, натуральный! Да ты в 1990 году в блондинку выкрасилась, когда подписала контракт с Elite Model Management, тоже мне, арийский эльф! - завопила Маруся, сидя на полу и с омерзением отбрасывая в сторону клок белокурых Надиных волос.

- И вообще, Андрюха, ты знаешь, сколько у нее детей? Дочка Косима и сын Николас! Между прочим, от разных отцов: Олафа Бьёрна и Вольфрама Грандецки, - продолжила обличительную речь Маруся. Я стояла, прислонившись к дверному косяку, и только сморкалась, не в силах справиться с приступом аллергии.

- Они вам ничего не будут стоить! - воскликнула Надя.

- Дочке уже 15 лет, а сыну - 13.

- А еще один ребенок, о нем чего молчишь-то? - победно закричала Маруся, - уж не от Алекса Лундквиста ли он?

   Я, наконец, отсморкалась и подошла к сыночку, стоявшему с растерянным видом.

- Ну что, сынок, ты понял? Она мать-одиночка, хитрая, хочет на тебя свой выводок повесить! Да и куда их в нашу хрущевку? Не пропишу, пусть и не надеется!

- Мам, да ее состояние еще в 2000 году оценивалось в 13, 2 миллионов баксов, - пробормотал Андрюша.

- Ага, и еще эта богачка не заплатила родной Германии налогов на сумму 272 тысячи евро. Берлинский суд в 2011 году приговорил ее к уплате 90 тысяч штрафа и еще плюс проценты, того и гляди твою разлюбезную в тюрьму посадят. Как этого, Аль Капоне! - вставила реплику Маруся.

- Так вот ты какой, - воскликнула дылда, влепив Андрюшеньке звонкую пощечину, - мои доходы, значит, подсчитал! А я-то думала, что у нас большая и чистая любовь...

- Ну что ты, Надюша, я ж полюбил тебя, увидев на обложках Vogue и Harper’s Bazaar, когда собирал в школе макулатуру! И снимки Ричарда Авендона я видел, ты там такая ахренительная! - забормотал сыночек.

   - Андрей, что за лексикон! - возмутилась я, но он, забывшись, продолжал перечислять факты биографии этой паршивки. Из скороговорки моего наивного мальчика я поняла, что немецкая каланча дефилировала в первой половине 90-х годов прошлого века на показах мод Anne Klein, Christian Dior, Dolce & Gabbana, Gianfranco Ferre, Gianni Versace, Giorgio Armani, Joop!, Krizia, Karl Lagerfeld, Prada, Valentino и Yves Saint Laurent, снималась у Эллен фон Унверт, а какая-то Валентина назвала ее второй Марлен Дитрих. Ой, нет, не Валентина - Валентино.

Но пусть хоть Буратино, хоть Тарантино ее считают хоть Мальвиной, хоть кем угодно! Какая мне разница? Материнское сердце бдительно стучит и говорит: "Нет!"

Я не желаю видеть ее рядом со своим сокровищем! К тому же она старая! 41 год! Последний, видно, шанс, устроить свою бабью судьбу... Где глаза моего мальчика? Где?

   Мы с Марусей переглянулись и начали окружать дылду с двух сторон. Марусечка сжала в руках швабру, я выхватила из своих пакетов увесистую замороженную курицу.

- Слышь ты, модель! Ты ж даже школу не закончила! Дура дурой! Канай отседова! - Маруся в жажде защитить любимого брата забыла обо всех моих внушениях и выражалась совершенно неприемлемо. Но я не обращала на это внимания. Не это было сейчас важно. Будущее Андрюшеньки висело на волоске.

- И пусть канает! - включилась я.

   Андрей попытался ухватить Надю за руки, но она резко высвободилась.

- Ты любишь не меня, а мои миллионы! Прощай навеки! Donnerwetter! - презрительно бросила она.

Надя выскочила из квартиры, хлопнув дверью. По опустевшему полю боя разносился удушливый запах.

- А чем воняет-то? - спросила я, победно сморкаясь.

- Да духи это, Rochas Byzans Naja Auermann, Надька их сама выпускает, сама и душится, - сказала Маруся.

- Какая гадость эти ваши духи, - пробормотала я.

   Мы с Марусей с чувством выполненного долга пошли на кухню готовить праздничный обед. Но тут раздался звонок. Я не успела выскочить в прихожую, открыл Андрей. На пороге стояла еще одна дылда.

- Hello! Я Линда Евангелиста, - сказала она.

   Андрюшенька начал подпрыгивать, пытаясь поцеловать ее вульгарно размалеванный рот...

Автор текста «Мама! Моя Надя приехала!» и коллажей Андрей Шадрин aka Rokintis